Два директора о ценности доверия и открытости
1846
Недавно к нам в редакцию пришли два замечательных материала: один — от директора Центра образования № 686 «Класс-Центр» Сергея Казарновского, другой — от директора Европейской гимназии Ивана Боганцева. Очень разные школы, совершенно разные тексты, но в главном они поразительным образом перекликаются. И Сергей Зиновьевич, и Иван Алексеевич считают, что важнейшая, фундаментальная ценность школы — это доверие. А что это значит — доверять детям и учителям?
Предлагаем вашему вниманию несколько фрагментов из статей Сергея Казарновского и Ивана Боганцева.
Сергей Казарновский. Фото из личного архива
Сергей Казарновский:
— Я убежден, что главное для школы — доверие. Оно делает глубже и прочнее взаимоотношения детей и взрослых, вызывает желание учеников и учителей общаться друг с другом через десятилетия после последнего звонка.
По-настоящему, все внутри школы завязано на качество человеческих отношений. Я всегда говорю учителям: вы сможете общаться с самыми разными родителями только тогда, когда доверительным способом общения с детьми заработаете у них авторитет. Другого механизма у вас просто нет.
…Много лет назад я открывал школу на базе Дворца пионеров Фрунзенского района Москвы. Нам выделили один телефон на всех, и он всегда был занят. Директор Дворца пионеров возмущалась: «Да мне же из райкома партии звонят!» Я возражал: «Это дети, и эти разговоры для них так же важны, как для вас звонки из райкома партии».
Для меня педагоги — это те люди, которые решили потратить свою жизнь на разговоры с детьми. Это главное. Поэтому моя дверь всегда открыта для учеников.
В нашей школе совершенно естественно, что любой ученик может зайти ко мне в кабинет. Можно просто посмотреть на артефакты, собранные здесь за 40 с лишним лет. Можно еще и поговорить. Когда приходят дети со словами «это очень важно для нас!», нельзя отвечать: «мне некогда» или «когда вырастешь, узнаешь».
Некоторые дети заходят ко мне в кабинет, чтобы я выслушал их предложения. Недавно две пятиклассницы пришли и сообщили мне: «Мы хотим стать репетиторами учеников второго класса. Договоренность есть. Первые четыре занятия — бесплатно, а потом хотели бы брать по столько-то рублей за урок». А один семиклассник по субботам продает в родительском холле нашей школы свою выпечку. Это его личный проект, и на нем он зарабатывает деньги.
Больше всего мне нравится, когда ко мне в кабинет заглядывают первоклассники. Это значит, что их страх перед школой отступает.
Как-то раз первоклашки сказали мне, что хотят создать рок-группу. На следующий год юные рок-музыканты пришли в мой кабинет снова: «Мы уже название придумали: “Кошки удачи”. Нам нужно место для репетиций». Я спросил: «А руководитель вам не нужен?» — «Нужен, если он не будет нам мешать», — ответили они. Я попросил заняться с ними одного из своих учеников, который закончил эстрадно-джазовое училище. Дал ему это поручение, а когда несколько позже встретился с ним, у него в глазах был один вопрос ко мне: за что?
Зашел к ним на репетицию, послушал. Не впечатлило. Подумал, что у этих «Кошек удачи» удачи может не быть.
А год назад эта группа выступила на дне проектов начальных классов. У нас принято, что младшеклассники делают свои проекты в течение года и затем показывают перед всеми. «Кошки удачи» исполнили песню Виктора Цоя «Когда твоя девушка больна». Исполнили так, что я был потрясен. Выскочил на сцену и объявил: «Теперь вы — звезды, и я хочу взять у вас интервью».
Иван Боганцев. Фото из личного архива
Иван Боганцев:
— Мы строим школу, в которой ребенок может подойти к любому взрослому (не только к школьному психологу) и попросить его быть арбитром в споре с другими детьми или взрослыми. Те, кто работает в школе, должны источать доверие насколько, чтобы учащиеся не боялись к ним обратиться.
Лично мне нравится, когда люди сами принимают решение и несут за них ответственность. Когда учителю нужно что-то купить (скажем, химические реактивы) он просит выставить счет за покупку и несет его в бухгалтерию. Он не должен согласовывать это ни с кем. Меня спрашивают: «А что, если он пойдет и купит себе автомобиль?» Такой вопрос выдает руководителя, который относится к людям с недоверием.
Я верю, что у меня работают разумные коллеги, что они умеют считать и понимают: если они покупают что-то нецелевое, то это неправильно. А если им предстоит принять сложное решение, они прежде придут ко мне посоветоваться...
У нас был момент, когда мы решили: а давайте все двери в школе будут открытыми. И мы сняли замок с музыкальной студии. Если ребенок шел мимо и ему вдруг захотелось поиграть на барабанах, ему больше не надо было бежать через три этажа и получать у кого-то под подпись ключ. Он мог спокойно зайти в студию и играть, пока не закончится перемена.
Вскоре выяснилось, что у электрогитары разорваны струны, кто-то сломал штекер. И учителя не знают, кто это сделал, потому что в студию можно войти без ключа.
Начались разговоры: мы оказались не правы, надо снова запирать двери. «Это наши ценности, давайте не будем от них отступать, — возражал я. — Лучше поищем другое решение». Было выдвинуто спорное предложение: установить в студии камеру. Я его отверг: оно проходит по линии, разделяющей доверие и контроль.
К чему мы пришли? Мы сделали в этой двери прозрачное окно: помещение просматривается, меньше соблазна туда зайти, чтобы что-нибудь сломать.
Я доверяю своим ученикам. Когда старшеклассник пропускает мой урок, я считаю, что он принял решение инвестировать свое время во что-то другое и это будет лучше для него.
Доверие — это целостная система. Внутри нее вы работаете и с детьми, и со взрослыми. Если вы определяете доверие как ключевую ценность, вы должны найти все точки, в которых школьная администрация может отменить контроль и руководствоваться принципом доверительных отношений.
Когда отступает страх
В заключение еще одна история, которая, на первый взгляд, не имеет отношения к образованию, но в действительности для педагогического дела эта история важна. И когда она случилась с Сергеем Казарновским, он рассказал ее своим учителям.
Сергей Казарновский:
— Я лет 25 ныряю с аквалангом в разных уголках мира. Как-то узнал о том, что в Доминикане есть красивые пещеры, заполненные водой. С помощью интернета нашел инструктора, списался с ним. Уве (так звали инструктора) ответил, что ждет меня.
И вот мы собираемся ехать на первое погружение. Загрузили акваланги и другое оборудование в фордовский мини-грузовичок, а затем зашли перед дорогой в местную кофейню. За кофе разговорились. Большую часть разговора вспоминали разные забавные случаи из своей жизни, а в конце перешли к тому, что нам предстояло вместе совершить. Уве видел мой паспорт дайвера, знал, что у меня около 200 погружений, но сказал мне: «Вы должны понимать, что поскольку вы ни разу не были в таком месте, это будет страшно. Вначале мы спустимся в пещеру Пале Нуэстро (кажется, так она называлась, однако за точность не ручаюсь). Эта пещера не приспособлена для подводного плаванья, это не место для туристов. В ней есть озеро и спуск к нему. Мы вместе опустимся в озеро на восьмиметровую глубину. Потом я спрошу, то есть покажу знак: "все о’кей?" Если вы ответите утвердительно, мы пойдем дальше. А дальше будет погружение в подземные пещеры. На входе вы увидите надпись на трех языках: на немецком, французском и еще, как вы думаете, на каком? "Судя по тому, как вы задаете вопрос, на русском". Да, правда, на русском. Я сейчас не скажу, что там написано, но после того, как вы прочтете надпись, я вас еще раз спрошу: "о’кей?" Вы ответите "о’кей" или повернете руку большим пальцем вниз – "не о’кей". Во втором случае мы повернем обратно».
По разбитой дороге мы заехали вглубь джунглей. Темнокожие ребята помогли нам выгрузить оборудование и отнести его к первой пещере. Там мы надели специальные костюмы и спустились внутрь. Внизу увидели небольшое озерцо. Вода бликовала на потолке: в пещеру откуда-то сбоку проникал солнечный свет. Вошли в воду. Пред тем как погружаться, Уве задал мне вопрос: «Опускаемся?» Я ответил «о’кей», и мы опустились на дно. Вода была теплой и абсолютно прозрачной (у нас с собой были фонари, которые прекрасно освещали пещеры). Когда мы подплыли непосредственно ко входу в пещеру, я увидел знак с надписью на трех языках: «Если вы испытываете хоть малейшее ощущение дискомфорта и страха, вам следует повернуть, потому что иначе вы можете погибнуть». Мой инструктор снова задает вопрос: о’кей? Я вновь даю положительный ответ. И мы плывем. Впереди движется мой проводник, я за ним. Сменяются узкие и широкие проходы, удивительные подводные залы со сталактитами и сталагмитами. Особенная, невероятная красота! В какой-то момент я задал себе вопрос: тебе хоть чуть-чуть страшно? Ведь это закрытое пространство, а если что-то обвалится?
Но никакого страха не было. Вообще никакого. Почему? Только потому, что Уве внушил мне своей манерой общения, тональностью, какой-то такой легкостью, будто мы с ним знакомы сто лет, абсолютное доверие.
P. S. В полном варианте статья Сергея Казарновского и материал Ивана Боганцева опубликованы в интерактивном пособии «Развитие образовательной организации».