«Итоговое сочинение работает на деградацию предмета ”литература“»
1322
В начале декабря 2021 года все одиннадцатиклассники страны писали итоговое сочинение. И опять были «угадайки» по поводу тем, нервотрепка детей и родителей, перегрузка и напряжение педагогов. При этом не первый год ведутся споры: насколько необходима такая форма контроля? Уровень чего она реально показывает и на что в дальнейшем влияет? Обо всем этом мы поговорили с Михаилом Павловцом, педагогом, филологом, заведующим проектной лабораторией развития интеллектуальных состязаний по гуманитарным наукам НИУ ВШЭ.
Итоговое сочинение было введено впервые в 2014–2015 учебном году как некая форма допуска к ГИА. В последние годы настроения вокруг него сильно изменились, и все чаще звучит вопрос: зачем вообще нужно итоговое сочинение? Есть ли в нем смысл, польза?
Не секрет, что в России сейчас наше образование распалось на два поля. По сути дела, на две альтернативные системы образования. У нас есть школы «селективные», элитарные, в которых работают сильные учителя, учатся отобранные, как правило, ребята. Это школы, в которых нормальное образование, ребята там всегда прекрасно писали сочинения и продолжают писать: собственно, это зона ответственности учителя – они достаточно к этому подготовлены и т.д. Но есть и школы «резильентные» – обычные массовые школы, где накапливаются проблемы, потому что там и большие классы, и огромные нагрузки учителей, и сложный контингент. В таких школах у учителей просто не было возможностей давать много письменных работ, учителя искали какие-то более мягкие формы работы, и щадящие их здоровье и силы, и для того чтобы ребята пошли все-таки с ними на контакт. При этом в СМИ муссировалась тема, будто в нашем образовании сочинений никто не пишет, что все переключились на тесты, на другие формы контроля знаний. Была группа общественников, активистов, довольно авторитетных людей, которые в это верили и страшно переживали по этому поводу. Они обратились непосредственно к президенту с идеей «вернуть сочинение». Поэтому изначально это сочинение называли «возвращенное сочинение», что уже было некоторым лукавством. Потому что сочинение никуда не пропадало, оно просто меньше было заметно на уровне итогового контроля.
Президент поддержал эту идею, и министерство стало думать, что делать с его поручением. Потому что, во-первых, те, кто инициировал это сочинение, думали, что при помощи него можно усадить детей и вручить им перо в руки, чтобы они что-то писали. Второе, считалось, что при помощи этого сочинения можно заставить нечитающих детей читать.
Министерство же прекрасно понимало, что эта проблема не всеобщая, что само по себе такое сочинение как еще одна форма контроля не очень нужно, кроме того, второе сочинение по литературе, дополнительно к сочинению, которое пишется в рамках ЕГЭ, противоречит еще и действующему закону об образовании. Получается, что у детей два итоговых экзамена по одному предмету (то ли по литературе, то ли по русскому языку). А это запрещено законом. Поэтому надо было найти такую форму, чтобы она и не сильно противоречила нашему законодательству, и не приносила много вреда.
Особенно надо было понять, зачем эти сочинения нужны для сильных ребят, которые и так прекрасно их пишут и с удовольствием читают книги. Для них это лишнее обременение и нервотрепка, и это должно быть хоть как-то оправдано. Тогда министерство придумало, что перепроверка этих сочинений в вузах может давать ребятам дополнительные баллы при поступлении, и это было вписано в президентское поручение. Кроме того, был придуман такой «тонкий» ход: пусть это будет метапредметное сочинение, которое ребята будут писать не по литературе, а по каким-то широким общественно значимым, научным, культурным темам. Поскольку главные инициаторы прежде всего переживали за литературу и за чтение, то решили, что пусть сочинение при этом будет «литературоцентричное».
То есть ребята могут размышлять на те темы, которые они будут получать, но по выбору, и при этом обязательно опираться на текст какой-то прочитанной книги. Другое дело, что не было требования, что это должна быть обязательно школьная программа, и каждый день немного расширяли эту формулировку, чтобы дать возможность ребятам опираться не только на «литературу вымысла», но и на мемуарную, на философскую литературу, на переписку. И в вузах сначала, получив стимул со стороны министерства, включились в этот процесс. То есть, с одной стороны, вроде бы учителя получили хороший инструмент, особенно в обычных школах, сказать детям: дети, если хотите получить доступ к экзамену, прочтите хотя бы одну книжку и напишите по ней итоговое сочинение. И вроде бы кто-то говорит, что у него дети даже стали что-то читать. А учителя сильных школ говорили: ребята, давайте будем к этому готовиться, потому что вы получите дополнительные баллы в те вузы, в которые хотите поступать. И как будто все были довольны.
Первый год был очень хаотичный, очень неопределенный, потому что еще никто не понимал, что это за сочинение, как его писать, были очень странные, не проработанные критерии его оценивания, но при этом довольно мягкие формы оценки: зачет или незачет. Высшая школа экономики, в которой я работаю, тут же объявила, что она будет перепроверять эти сочинения, более того, будет давать дополнительно до 10 баллов. То есть максимальный балл, который вуз может дополнительно дать за портфолио абитуриентам, которые будут к ним поступать. Это очень много. Большинство вузов были более сдержанны. Так, МГУ давало 3 балла, кто-то давал 2 балла, кто-то – 5. Всего около 200 вузов набралось, некоторые из них осторожно сказали, что у нас некому перепроверять эти сочинения, но за само наличие этого сочинения будем, например, давать балл или три балла. А кто-то, как мы, перепроверял. МГУ перепроверял, МГПУ проверял в Москве.
А дальше год от года становилось все хуже и хуже. Я руководил тогда группой экспертов, которая в Высшей школе экономики перепроверяла сочинения, мы разработали свои собственные критерии на основе государственных, в которых усложнили задачу. Потому что государственные критерии были довольно мягкими, и нам это было неинтересно.
Мы потребовали, чтобы ребята, которые хотят получить дополнительные баллы, взяли как минимум два произведения для сочинения. Мы предложили им, помимо обязательной литературы, дополнительно привлекать еще какие-то источники – из других видов искусства (кино, живописи), научные, исторические. А еще немного ужесточили требования грамотности. Но уже на второй год стало видно, что заработала индустрия изготовления итоговых сочинений, заработали репетиторы, в интернете начало появляться множество предложений подготовки к ним. Более того, поскольку школы не могут обеспечить нормальный контроль при написании сочинения, мы стали получать сочинения очевидно списанные из интернета. Я сам проверял: объявляются темы, а через 15 минут уже в интернете на все эти темы есть готовые сочинения.
Сочинения для перепроверки мы получали в отсканированном виде из специальной электронной базы (для этого абитуриент при подаче заявления должен заявить, что он бы хотел, чтобы его сочинение было перепроверено). И вот мы получали эти слепые сканы, и, хотя это черно-белый слепой скан, мы видим, что там явно присутствует чужая ручка, которая исправляет ошибки. Но поймать мы никого не можем, поскольку все одного цвета и это скан. Более того, к нам начинали приходить «битые» работы. Например, приходит от работы всего один абзац – все остальное не читается. Или пустой листочек. Или, например, отсканированный таким образом, что дважды одна страничка отсканирована, а второй странички нет. Но мы должны были эти работы проверять наравне с остальными. То есть ребята оказываются в неравной ситуации. Хорошо, если в школе сочинение им хорошо отсканировали, их работа полноценна. А если нет? А если «битая» работа? Чтобы запросить ее, надо выходить на эту школу, просить, чтобы они отыскали нужное сочинение и заново его отсканировали, а кто это там будет делать? У нас тоже нет таких полномочий и возможностей. Это очень сложно, и так перепроверка стоила вузам миллионы: это учителя в школе готовы бесплатно проверять сочинения, а вузу надо нанимать экспертов, государство на это деньги не выделяет!
Но гораздо хуже было то, что мы получали совершенно одинаковые работы, написанные как под копирку. Но при этом по формальным критериям совершенно нормальные, совершенно идеальные. Даже по нашим критериям. Мы видим, что ребята, будучи ориентированы на поступление в «Вышку», просто заранее готовили тексты, шаблон, и мы почему-то должны были за это ставить высокие баллы."И если таких работ были десятки, а всего мы проверяли примерно 15–17 тысяч в год, то можно сказать, что некоторым ребятам просто не повезло: лес рубят – щепки летят… "
Я неоднократно выступал и в ФИПИ на совещании, и на семинарах, да и не только я, коллеги сигнализировали, что сочинение не оправдывает себя. Более того, стали говорить учителя: «Вы знаете, мы вдруг обнаруживаем, что ребята не хотят читать». А там же какая модель? Объявляется тематическое направление, ребята вроде бы в рамках этого тематического направления готовят какие-то темы, а потом тема, которая объявляется в рамках тематического направления, может быть довольно далека от того тематического направления, по которому ребята готовились. Интервью по телевизору, девочка говорит: «А я знаю, будет тема ”Отцы и дети“, и я уже знаю, по какому произведению я буду готовиться. Я буду готовиться по ”Отцам и детям“». Но ей попадается тема, которая вряд ли раскрываема на примере произведения «Отцы и дети». Например, «Что такое родительская ответственность и в чем она проявляется?». Что делает девочка? Она ее все равно раскрывает на примере «Отцов и детей». По большому счету, мы должны ставить незачет за такую работу, но учителя ее уже пропустили! Кроме того, мы обнаружили, что есть какие-то произведения, по которым пишут почти все сочинения. Например, «Капитанская дочка». Коллеги так и шутили: какие будут пять тем в этом году по «Капитанской дочке»? Потому что действительно по «Капитанской дочке» можно было все темы написать. Другие подобные произведения – «Судьба человека» Шолохова, «Война и мир» Толстого. «Господи, как я уже ненавижу “Гранатовый браслет”!» – в сердцах воскликнула коллега, которой опять досталось сочинение по этому замечательному рассказу Куприна, использованному так, что от самого рассказа ничего считай не осталось!
С чем это было связано, на ваш взгляд?
Потому что так удобнее!
Кроме того, в самом этом сочинении была заложена грубейшая, как мне кажется, ошибка, которая убивала предмет «литература» как таковой. Если многих учителей тревожило, что ребята, готовясь к этому сочинению, вообще переставали читать, нас-то как раз другое заботило. Какая стояла задача перед детьми? Что значит написать сочинение? Тебе дается морально-этический тезис, ты должен этот тезис развернуть, а дальше было требование аргументировать его художественным произведением. Но дело в том, что художественное произведение – это вымысел. Само по себе художественное произведение предполагает многозначность интерпретаций, сочетание взаимоисключаемостей. Ну, скажем, берем тему «Может ли человек пережить одиночество?» И берем «Робинзона Крузо». Мы можем при помощи «Робинзона Крузо» сказать, что нет, для человека одиночество убийственно, потому что человек в одиночестве страдает, ему нужен кто-то, и не случайно Робинзон Крузо так страдал без друга, не случайно он нашел себе друга в Пятнице и только тогда стал по-настоящему счастливым. И именно то, что у него появился Пятница, позволило ему потом обрести свободу."Гораздо удобнее, чем что-то прочитать, просто заготовить один какой-то универсальный текст и дальше нехитрым способом приспособить его к раскрытию темы".
А можно сказать: нет, человек вполне может быть одиноким, потому что вот, пожалуйста, например, Робинзон Крузо, который 27 лет провел на этом необитаемом острове и, пока не появился Пятница, вполне себе сам решал все свои проблемы.
Это не аргумент, это лжеаргумент. В частности, я на одном из семинаров в ФИПИ об этом сказал: «Коллеги, мы ссылкой на художественное произведение можем аргументировать только тезис, касающийся литературы, но не жизни. Художественное произведение иллюстрирует тезисы, но не аргументирует их! Задает вопросы, а не дает единственно верные на них ответы: это не катехизис! Более того, такое утилитарное использование художественного произведения превращает его в какой-то кейс. Но когда ребята, рассуждая на тему «Береги честь смолоду», говорят, что нужно беречь честь смолоду, потому что так делал Петя Гринев у Пушкина, а тот, кто честь смолоду не бережет, закончит свои дни, как Швабрин, – это очень примитивная логика, которая вредит делу, потому что мешает человеку понять, чем вымысел отличается от реальности. Почему нельзя опираться на вымысел, на миф как на аргумент? Потому что между ними и прямой ложью очень зыбкая граница.
Более того, он может перенять эту практику и сам строить утверждение, не различая вымысла и реальности, мифа и факта: это и есть пресловутая «постправда», насаждаемая через «итоговое сочинение». Тебе вымысел, фейк, фантазию выдают за правду. Но подают тебе ее так убедительно, что ты не сомневаешься в том, что нельзя на это не опираться. Мы говорим, что одна из задач современной школы – формирование «критического мышления», чтобы сделать детей устойчивыми перед мошенничеством, перед экстремистской пропагандой, но при этом насаждаем «итоговое сочинение», построенное на игнорировании принципов «критического мышления»."Человек, который считает, что можно, опираясь на вымысел, аргументировать свою позицию и доказывать какие-то вещи, этот человек и сам будет слишком податлив для манипуляций, для возможной пропаганды, в том числе экстремистской пропаганды, потому что экстремизм ровно на этом и держится! "
Сильные ребята тоже оказались в тяжелейшей ситуации. Потому что они знали, что если ты опираешься на художественное произведение, ты должен его анализировать, то есть говорить о том, какими средствами автор выражает ту или иную точку зрения. Но как только они начинали анализировать художественное произведение, они уходили от темы. Потому что ты должен говорить, почему нужно беречь честь смолоду, а ты вместо этого рассказываешь о роли эпиграфа к «Капитанской дочке». Максимум, что удалось сейчас добиться от ФИПИ – формулировки, что нужно «аргументировать свою позицию», но «с привлечением литературного материала». То есть, как раньше делили: аргументы отдельно, а литературное произведение как иллюстрация отдельно. Но в пояснениях ФИПИ до сих пор не сказано, что такое аргумент, более того, вводится понятие «литературный аргумент», без пояснений: это и есть «аргумент» или это что-то иное. И бедные дети, бедные учителя, они не понимают, что значит аргументировать. Те, кто попроще, действительно так и считают, что аргументировать – это значит привести пример из литературного произведения. Поэтому мы видели, как год от года становилось все меньше и меньше вузов, которые вообще соглашались перепроверять эти работы. В какой-то момент их осталось буквально 4 или 5, и Высшая школа экономики тоже сначала снизила 10 баллов до 5, а потом и вовсе отказалась от перепроверки. Потому что непонятно, почему за такие работы нужно давать 10 баллов. Да и ничего хорошего, как правило, о своих абитуриентах из этих сочинений мы не узнавали. Мы больше узнавали об их умении писать шаблонами, об их умении ловко добывать нужный текст, и те редкие ребята, которые действительно пытались вложить свой ум, душу в эти тексты, оказывались в неравной ситуации по сравнению с теми, кто блистательно пользуется мошенническими схемами. Поэтому, к сожалению, в нынешней ситуации, как я вижу, итоговое сочинение, как и литературное образование в целом, переживает тяжелый кризис. Если вы хотите, чтобы ребята много читали и свободно привлекали прочитанное в своем сочинении, нужно это определить как главную цель литературного образования, а не прохождение «обязательного списка», из которого свой нос большинство школьников так и не вытащит.
А если говорить о выборе тем, чем он обоснован? По мнению многих, они очень усложняются из года в год. Я, например, смотрела список тем этого года, и меня поразила одна тема по Вознесенскому: «Все прогрессы реакционны, если рушится человек». В эту фразу надо сперва вдуматься, понять, как-то осмыслить, а потом еще и написать по ней сочинение. Это не каждый взрослый сможет…
Я вам даже более скажу про эту тему: чтобы ее понимать, хорошо бы знать ее источник – поэму Вознесенского «Оза», ее контекст перехода от очарованности прогрессом в «громкие» 60-е к озабоченности экологическими проблемами в «тихие» 70-е. А ребята не могут пользоваться книжками на сочинении, не могут пользоваться интернетом, и если они это делают, то только тайком, соответственно, понять, что именно значит эта фраза, они не могут. А бедный учитель, который знает это произведение или может, по крайней мере, его погуглить, подходит к теме как литератор и требует от ученика, чтобы он раскрывал смысл поэмы Вознесенского. И ставит незачет потому, что ребенок неправильно понял формулировку этой темы. Но ребенок имеет право понять ее по-своему, потому что он не знает контекста. То есть эта тема была либо неудачно сформулирована, либо учитель был поставлен в ситуацию, когда он оценивал не то, что нужно было: он оценивал сочинение по литературе, а не «метапредметное», где цитата – повод для размышлений, а не предмет анализа.
Как подбираются темы?
Есть комиссия, есть группа из очень известных людей, таких как, например, Наталья Дмитриевна Солженицына, ректоры ведущих вузов, методисты, которые придумывают тематические направления. Обычно их гораздо больше, чем выбирается. Потом их обсуждают и оставляют пять. Кроме того, есть рабочая группа экспертов при ФИПИ, которые сочиняют множество тем, как правило, несколько десятков тем под каждое из этих направлений, эта группа отбирает удачные и неудачные, с ее точки зрения, и из этих тем ФИПИ формирует пакеты на всю нашу страну.
Понятно, что таких пакетов должно быть много, потому что у нас 15, кажется, зон, ребята пишут сочинения три раза (вместе с пересдачей), плюс есть еще на случай форс-мажора, плюс еще есть для посольств отдельные темы. То есть таких комплектов должно быть очень много. И, конечно, эти темы неравноценны. Среди них есть более-менее удачные, а есть совсем неудачные. И самое главное, поскольку у самих составителей нет твердой позиции о том, по литературе это сочинение или не по литературе, то среди них есть и общечеловеческие темы, общегуманитарные, морально-этические темы, есть совершенно откровенно темы из предмета «литература». Или темы, которые предполагают именно знание литературы, причем знание конкретного произведения. И кому из ребят такая тема попадается, тот оказывается в сложной ситуации.
Одно время я даже входил в эту группу, но потом ушел оттуда, потому что увидел, что итоговое сочинение буквально становится сочинением по литературе. А это противоречит главному принципу, что это сочинение метапредметное. Знаете, когда дается сочинение по Толстому, то, извините, с какой стати человек должен получать доступ к ЕГЭ по математике, если он пишет сочинение по Толстому? Где Толстой, а где математика? Это и нелогично, и несправедливо.
По вашим наблюдениям, как учителя и сами ученики относятся к этому сочинению?
Одни учителя, как правило из селективных школ, относятся к этому как к вынужденному стихийному бедствию, они посвящают буквально один-два урока анализу темы, иногда дают пробное сочинение для желающих, чтобы ребята увереннее себя чувствовали. Но большинство ребят легко с этим справляется, потому что требования у такого сочинения не под сильные школы заточены. Мне даже приходилось немного ругаться со своими коллегами по лицею «Вышки», когда они ставят лицеистам незачет, а я говорю: «Коллеги, что вы делаете? Вы понимаете, что вот это сочинение, за которое вы ставите незачет по нашим лицейским критериям, покажите в обычной школе – его там на стенку под стекло повесят… Потому что в нем не 250 с трудом подобранных слов, а 400–500 с мыслями и примерами. А вы еще к чему-то придираетесь».
"Для сильных ребят нет проблем. Они пишут и на следующий день забывают. А вот для ребят не сильных, не пишущих в школе много или не имеющих привычки писать и не понимающих, зачем это, конечно, это проблема"
Они волнуются, они нервничают. У меня был случай. Знакомый парень, который в итоге по олимпиаде поступил в МФТИ, имел огромную проблему с написанием сочинений, то есть это сочинение оказалось на его пути к поступлению. Он решил эту проблему в итоге, у него умные учителя, они понимают, что парню нужно помочь, что ему не нужно жизнь портить… На самом деле, это понимают почти все. Если бы это было не так, то у нас с первой попытки не сдавало бы 98% детей. В позапрошлом году, по словам руководителя Рособрнадзора, после третьей попытки на всю страну осталось всего 500 человек, которые не смогли сдать. То есть во многом, конечно, это формальность. И то, что это формальность, тоже многие прекрасно понимают. ФИПИ и комиссия говорят о том, что мы слишком занижаем планку, что нужно ее поднимать, например, еще два года назад обещали перестать объявлять тематические направления. Мол, давайте пусть ребята просто готовятся, а темы для них будут неожиданностью. Но я понимаю, что это боятся делать. Потому что тогда резко упадет результативность. А у нас этого больше всего боятся, потому что потом отчитываются. Результаты должны всегда быть немного лучше, чем в прошлом году, а если результаты вдруг провалятся, то по шапке можно за это получить, а еще, глядишь, и сочинение могут отменить. А итоговое сочинение – это все-таки большая инфраструктура, на которую многие работают. Это и те, кто пособия по нему пишут, курсы проводят, обеспечивают его проведение, и те, кто сочиняют темы и рекомендации. Поэтому два года назад нашли причину: мол, сейчас ковид, давайте из-за ковида не будем пока ничего усложнять. Да, темы в этом году были чуть ярче, чуть сложнее, но очень неровные. Как будто надерганы из самых разных сфер.
Считается, что те, кто посильнее, возьмут тему посильнее. Но обязательно должна быть такая тема, чтобы ее мог написать и ребенок из сельской школы, у которого литературы, может быть, и не бывает нормальной. Мы должны понимать, что страна большая, и у нас, к сожалению, нет единого образовательного пространства в смысле равенства качества образования, доступности образования для всех регионов. Поэтому всех равняют именно по нижней планочке. Но почему это должно задевать в таком случае всех? И почему это нужно делать посреди учебного года?
Все-таки думалось, что проверять будут не только словесники, в первые годы даже пытались к проверке этих сочинений привлечь историков, географов... Там требования такие, что не нужно быть словесником для того, чтобы по этим критериям проверить, чтобы там не было 5 орфографических ошибок на 100 слов – это, знаете, запредельно низкий уровень. Или посмотреть: мысль там есть какая-нибудь? Произведение-то они привели или нет? Когда стало понятно, что эту телегу может тащить словесник, который уже на самом деле в две телеги впряжен – он впряжен в ОГЭ и в ЕГЭ, то и решили, что раз он две телеги тащит, значит, и третью может тащить. Словесники у нас самые бессловесные, они вздохнули, согласились, тем более кто-то подумал: «А вдруг у меня дети хоть что-то прочитают тогда?..» Некоторые в этом сочинении увидели смысл: господи, я теперь знаю, зачем я учу литературе! Я учу литературе, чтобы ребята могли привести пример из какой-то книжки, как пример назидательный, правильный, иллюстрирующий какой-то нравоучительный тезис. Но в целом, конечно, это работает и на деградацию предмета «литература».
То есть, с одной стороны, по крайней мере дает ему возможность каким-то образом эмоционально отнестись к тому, что он читает, – то, что Пушкин называл «над вымыслом слезами обольюсь». Ты читаешь стихи или какой-то роман, или рассказ, ты погружаешься в это, ты сопереживаешь героям, ты волнуешься, чем все закончится, – это нормально, это доступно всем людям. Собственно, так же люди смотрят сериалы, так же люди ходят в театры, так же люди переживают за то, что происходит с их друзьями, например, или с их близкими. Но эстетическое восприятие начинается тогда, когда ты, обливаясь слезами над вымыслом и будучи всей душой с героем, с тем, что с ними происходит, или сопереживая лирическому герою стихотворения, ты при этом находишься вне этого мира. Ты смотришь как бы со стороны. Ты смотришь, во-первых, со стороны на себя: надо же, а почему же меня так это взволновало, почему слеза у меня навернулась, почему меня так это растрогало? А во-вторых, если ты человек гуманитарного склада, ты можешь думать не только, почему меня это так взволновало, но и как он это сделал. Какие средства использовал автор, чтобы выжать из меня эту слезу? Почему, например, если бы я увидел, как бородатый дядька в Москве-реке топит спаниеля, я бы полицию вызвал или своими руками этого дядьку задушил, но я читаю про Герасима, который топит Муму, и мне жалко всех. И Муму жалко, и Герасима жалко, и себя жалко. Как это делает Тургенев?"Литература – это все-таки предмет эстетического восприятия. Как я понимаю цель литературного образования: это предмет, который учит человека работать с эстетическим материалом"
В таком смысле я понимаю, зачем нужен предмет «литература». А когда мы предмет «литература» сводим к тому, что вся литература, все произведения – это исключительно сборник нравоучительных кейсов вроде «изменишь мужу – закончишь свои дни под паровозом, как Анна Каренина», конечно, это тривилизация, банализация и дискредитация и литературы как искусства, и литературы как предмета. И, к сожалению, итоговое сочинение в нынешнем виде, как я его вижу, на это и работает.
На ваш взгляд, что должно измениться, чтобы итоговое сочинение в результате оправдывало себя? В методологии, в технологиях, в людях, которые занимаются всем этим?
По большому счету я бы его отменил. Мне кажется, что оно совершенно лишнее. Собственно, может быть, даже не то страшно в этом сочинении, о чем я вам рассказал, а страшно другое. Ведь что такое сочинение? Это особый жанр письменного высказывания, в котором ты выражаешь свою мысль, делишься своими переживаниями, которые адресованы другому человеку. Это как письмо. Когда мы пишем письмо, мы же не на деревню дедушке пишем. Мы понимаем, кому, зачем, какова цель нашего высказывания, что мы хотим от этого человека. Что мы хотим ему сообщить? Что мы хотим от него утаить? Что такое итоговое сочинение? Мы должны вложить в него душу, мысли, поделиться сокровенным, рассказать, что мы прочли, как на нас это повлияло, а в ответ вместо этого мы получаем одно слово – «зачет». И что? Это полное обесценивание наших эмоций, наших мыслей, нашего жизненного опыта. Мы общаемся не с человеком, а с каким-то бездушным роботом, в которых превращают наших учителей. Я не понимаю, зачем писать сочинение, если в ответ на него ты не получаешь развернутый комментарий от учителя. Либо на уроке, либо в рецензии. Это коммуникация. Я написал – я получил обратную связь. Я понял, в чем я неправ. Или: я согласился, я поспорил, я увидел свои ошибки.
Поэтому, по мне, лучше пусть то время, которое тратится на проведение сочинения, на его проверку, на то, что надо учесть (а в некоторых классах отменяются занятия в это время, поскольку нужно проводить итоговое сочинение), так вот, пусть лучше это время учителя литературы потратят на то, чтобы написать сочинение по литературе в классе и обсудить потом на уроке его или написать рецензию. По крайней мере, это время учитель потратит с пользой для дела. А может быть, на других уроках ребята пусть пишут сочинения по биологии, по истории. У нас в лицее, например, даже на математике у одного учителя ребята пишут эссе по математике."Итоговое сочинение – это дополнительная форма проверки того, чему на самом деле учить не надо. Это совершенно мертворожденная в этом смысле форма"
Этот опыт сложный, не все получается, но, по крайней мере, у учителя есть желание. Мы с коллегами уже второй год делаем чемпионат сочинений «Своими словами», в котором тысячи детей добровольно, из интереса и желания получить дополнительные баллы при поступлении (надо же соответствующее поручение президента выполнять, раз итоговое сочинение этого не делает!) пишут сочинения по экономике, экологии, спорту, искусствоведению… Общаться можно не только с помощью цифр, общаться можно при помощи слов. Это коммуникация, это ответ, это обратная связь, это диалог. А не то что я определил какие-то нелепые правила, а дальше сказал вам: зачет или незачет, потому что выполнили вы это правило или не выполнили. Только в таком случае ребята будут понимать, зачем это надо. Они будут понимать, что они пишут, потому что их прочтут.
Потому что мы же знаем, что один из способов уничтожения личности, подавления личности – это заставить человека делать бессмысленные вещи. Главный вред от этой работы именно в ее бессмысленности. И когда говорят: нет, есть же хорошие ребята, которые пишут искренне, они знают, что мы их прочтем, – это тоже плохая практика. Я, например, когда в свое время заканчивал школу, написал восемь предэкзаменационных работ для одноклассников, а на самом экзамене написал три сочинения: себе на пятерку, соседу на четверку и парню на задней парте на тройку. Вот почему я – филолог. Мне это легко делать. Я и сейчас могу сесть и сразу написать хорошее сочинение. И вот почему ради таких, как я, которых 3–5%, остальные 95–98% детей должны страдать? Почему нельзя сделать так, чтобы каждый мог написать свое сочинение? В конце концов, пусть он напишет из 150 слов небольшой текст о том, как он перебирал карбюратор на своем мопеде. Ведь письма-то раньше люди писали, да и сейчас есть переписка в соцсетях. Ну пусть он попробует хорошим русским языком рассказать своему другу, как перебирать карбюратор. И от этого будет гораздо больше пользы, в этом будет гораздо больше духовности, чем если он перескажет краткое содержание «Капитанской дочки», которую не читал, которую он просто «передерет» из какого-нибудь пособия. Потому что здесь у него будет понятная цель, здесь он понимает, к кому он обращается, и он будет писать о том, что он делал своими руками, о том, что он знает. И не будет врать."Помню, у меня был разговор с нашим ректором, который в свое время был одним из адептов введения этого итогового сочинения. И он как-то сказал: «Ну, вреда-то от этого не будет, зачем отменять?». И мне кажется, это заблуждение, что нет вреда".
И хорошо бы, чтобы школа задумывалась над тем, что ребята – это не пустышки, которых надо наполнить каким-то содержанием, а состоявшиеся личности, которые уже имеют опыт, интерес, любопытство. У них уже есть свое содержание, которое хорошо бы учитывать. Хорошо бы развивать их способности, учитывать их интересы и тем самым помочь социализироваться, найти свое место в жизни, видеть – то, что ты делаешь, имеет смысл.
Интервью провела Екатерина Терешатова